Рыжая птица удачи - Страница 112

112

Может, боль и была, но она не осознала этого. Слишком мощной оказалась волна радости от ощущения единения с человеком, дороже которого у неё сейчас не было. Чувствовать его вздох на своих губах, его чуткие пальцы на своей груди, чувствовать его в себе, ощущать каждое его движение, как своё — что может быть чудеснее… И эта нарастающая волна, дурманящая сознание, выпустила на волю подсознательное «я» Ники, её древнюю женскую составляющую, заставила её стонать, даже рычать, одной рукой вцепившись в гладкую мужскую спину с перекатывающимися под кожей мышцами, а второй — в длинный ворс ковра. И это она, новая Ника, стонала, когда наслаждение захлестнуло её с головой.

Восходящее солнце отразилось в окнах дома напротив и пощекотало зайчиком света закрытые веки. Она привыкла просыпаться рано, вместе с солнцем, поэтому глаза открыла сразу же. Несколько секунд пришлось потратить на опознание места, где она проснулась. И тут вспомнилась ночь. Ника тревожно повернула голову и встретила внимательный и непривычно влюблённый взгляд Павла, который, приподнявшись на локте, наблюдал за её пробуждением.

— Доброе утро, — сказал он. — Прости, я вчера заснул, не успел тебя на кровать перенести.

Ника радостно улыбнулась. Так это было на самом деле!

— Доброе утро, — всё ещё улыбаясь, ответила она. — Подумаешь! На этом ковре спать теплее и удобнее, чем на кровати. Тем более что кто-то перед скоропостижным засыпанием успел принести одеяло из спальни.

— Ну, ты так уютно тут устроилась, что не хотелось тебя будить, — тоже улыбнулся он, слегка виновато.

И тут Ника спохватилась.

— Паш, а вдруг сейчас Димка вернётся, а мы тут…

Она торопливо вскочила, завернувшись в одеяло, и убежала в спальню, прихватив свою одежду, заботливо сложенную на кресле кем-то, видимо, торопящимся уснуть. Оделась, причесалась, зашла обратно и застала Павла тоже уже одетым, стоящим у открытого окна. Он обернулся на звук её шагов.

— Ника, подойди ко мне, пожалуйста.

Его голос насторожил вчерашней серьёзностью. Ника напряглась, подходя ближе.

— Скажи, ты не жалеешь?

Он не спросил больше ни слова, просто стоял, выжидательно смотрел ей в глаза, и на его лице не было маски спокойствия, он заметно волновался.

Ника облегчённо потянулась к нему — всем телом, всей душой, всем своим существом, — и он принял её в свои объятия.

— Я ни о чём не жалею, солнышко моё, — нежно сказала она, прижавшись к его груди и ловя щекой удары сердца. — Вчера всё было замечательно. И полёт, и парк, и то, что потом… — она осторожно высвободилась из его рук. — Пойду готовить завтрак.

Уже у дверей обернулась и добавила:

— И то, что теперь мы знаем друг о друге намного больше — тоже хорошо.

Она не стала дожидаться его ответа и прошла на кухню. Закрыла за собой дверь, повернулась к столу и вскрикнула. На полу сидел Дмитрий. Он поднял голову, как-то вымучено улыбнулся и сказал:

— Я не захотел вас будить. Вы слишком хорошо спали.

Ника даже не смутилась, настолько её поразило его лицо. Она бросилась к нему, схватила за руку, заглянула в глаза.

— Дима, что случилось?

Он посмотрел куда-то мимо неё и снова криво усмехнулся. Ника обернулась. В дверях стоял Павел — конечно, он услышал её вскрик. И от её счастливого мужчины в нём уже ничего не осталось. Это был собранный и решительный Феникс, готовый к любым неприятностям.

— Ты нашёл её?

Дмитрий устало прикрыл глаза.

— Нет. Но я узнал, что с ней.

Ника поднялась на ноги.

— Дим, она жива?

— Надеюсь, что да, — не открывая глаз, ответил он.

— В таком случае, ты всё расскажешь после завтрака, а ещё лучше, после того, как выспишься. Лишние несколько часов ничего не изменят.

Павел помог Нике собрать на стол. Завтрак прошёл в молчании. Дмитрий, казалось, совсем ушёл в себя, но не обдумывая принесённые новости, а просто отключившись. Ника с беспокойством поглядывала на него, ей ещё не приходилось видеть Дмитрия в таком состоянии. Судя по всему, Павел тоже нечасто такое наблюдал. Внешне он был совершенно спокоен, но молчание и напряжённый взгляд выдавали его тревогу.

Когда стало ясно, что никто не может больше проглотить ни кусочка, Павел всё так же молча увёл Дмитрия в комнаты, а Ника занялась уборкой. На душе творилось непонятное. Волшебная ночь растворилась в навалившемся проблемами дне. Было тревожно за незнакомую, но уже совсем «свою» Риту, было жаль убитого ночными поисками Димку, и ещё Ника очень не любила неизвестность. Особенно отчётливо это стало проявляться после тех страшных часов ожидания известий о родителях.

— Отрубился моментально, — сказал вернувшийся Павел.

— Рассказал что-нибудь? — спросила Ника.

— Говорю же — моментально. Слушай, а ты молодец, — насмешливо прищурился он. — «Расскажешь, когда выспишься». А самой интере-е-есно!

Он так забавно протянул слово «интересно», что Ника невольно рассмеялась, потом посерьёзнела.

— Можно подумать, тебе всё равно.

— Конечно, нет. Только ты права, он слишком вымотался. Не знаю, где его носило, но, должно быть, места были не самые радостные, а люди не самые приятные. И новости не лучшие.

Ника поставила последнюю чашку, закрыла посудомоечную машину, нажала кнопку и подошла к Павлу.

— Главное, она жива. Остальное поправимо. Правда ведь?

Павел невесело улыбнулся и притянул её к себе.

— Конечно, девочка. Теперь мы точно со всем справимся.

— Почему «теперь»? — спросила она, чувствуя, как знакомое тепло снова обнимает её, а от ласкового «девочка» хочется взлететь.

112