Рыжая птица удачи - Страница 167

167

Одновременно с появлением этих непонятных пятен донёсся тонкий, едва уловимый запах. Он не мог утверждать наверняка, поскольку запахи чужой планеты воспринимались искажёнными, но это определённо был знакомый ему неприятный запах тлена. Где-то неподалеку на поверхности болота гнило большое погибшее в трясине животное.

На всякий случай он достал и вставил в нос облегчённые биофильтры, одобренные консультантом, Адамом, кажется.

Чуть дальше в одном из пятен обнаружились дохлые насекомые — из тех, что были похожи на бабочек. Ещё недавно яркие крылышки теперь утратили свои краски и вообще выглядели так, будто их полили слабой кислотой — не сожжённые, но разъеденные. В роли кислоты явно выступал именно мутный «кисель».

На всякий случай он надел водонепроницаемые перчатки, герметично подгоняемые к рукавам. У перчаток не было химзащиты, но от мелких брызг руки они должны были спасти. Подумал немного и надел на голову облегающий капюшон, так что незащищённым оставалось только лицо. Светозащитные очки вряд ли могут считаться хорошим препятствием для кислоты, пусть и слабенькой.

— Постарайся не падать лицом в грязь, — вслух посоветовал он сам себе.

Судя по карте, приближался центр болота.

Во время очередной короткой передышки вдруг оказалось, что единственным источником звуков являлся он сам. Не было слышно ни уже привычных протяжных, похожих на кваканье или кряканье криков неизвестных животных, ни жужжания насекомых, ни плеска, ни шороха. Даже ветер, казалось, затаился. Это была очень нехорошая тишина. Мёртвая. И характерная трупная вонь словно сгустилась, пробиваясь сквозь фильтры.

Через несколько шагов он обнаружил в пятне слизи левее тропы полурастворённый трупик местной «птицы» — небольшого летающего существа, больше похожего на помесь птеродактиля и попугая-ара. Сначала показалось странным, что «птица» не смогла вырваться — её крылья были посильнее, чем у насекомых. Однако вблизи он обнаружил, что крылья и тельце оплетали бело-зелёные тонкие, но, очевидно, прочные нити, тянущиеся из глубины. В голове нарисовалось нечто, питающееся органикой, которую оно ловит и растворяет, выделяя прямо в окружающую воду желудочную кислоту. Его против воли передёрнуло, накатило желание как можно скорее выйти из этого пакостного места. Умом он понимал, что сильно отличается от «птицы», но думать, что где-то рядом сидит болотный монстр с сетями под водой и жаждет растворить всё, до чего дотянется, было неприятно.

Когда левый сапог за что-то зацепился, первой мыслью было «чёртова трава!». То, что это далеко не трава и даже не корни, он понял только после того, как вторая бело-зеленая нить стремительно хлестнула чуть выше колена той же ноги.

Вот скотина, — мелькнула досадливая мысль. Покусилась-таки на царя природы.

Забеспокоился он всерьёз только после того, как понял, что не может вырвать ногу, не сняв сапога. Он потянулся за резаком и тут почувствовал ещё один захват под водой — или это усилился первый? Беспокойство переросло в отчётливый страх. Нити оказались не только прочными, как силикен, но ещё и активными. Они явно задались целью помочь ленивой инопланетной трясине затянуть его на дно. Он рванулся, упираясь слегой в только что нащупанный прочный участок тропы. Рванулся снова, чувствуя, что нога не то что не освобождается, а ещё прочнее запутывается и, самое страшное, живые путы с заметным усилием тянут вниз. Он похолодел. Изнутри, откуда-то из желудка, поднималась чёрная удушающая волна паники. Тонуть в болоте из-за пучка зелёных ниток не хотелось, хотелось выбраться на твёрдую почву и быстро отползти от этого жуткого места как можно дальше.

Усилием воли он заставил себя успокоиться и выровнять сбившееся дыхание. Сама трясина и эти сети отчётливо активизировались вместе с его судорожными подёргиваниями. Он сжал зубы и позволил нитям плотнее охватить сапог, а сам в это время просчитывал возможные варианты. Сгоряча показалось, что выхода всего два — снимать сапог или отпиливать ногу «антиповым». Внезапно его рвануло вниз, и он потерял равновесие. Материться он догадался мысленно, чтобы не открывать рта.

Спустя несколько секунд ругательства из головы вылетели. Остался животный страх перед смертью в этой вонючей луже, когда не только руки подать некому, но даже кричать бесполезно — единственный, кто может услышать, придёт не спасти, а добить.

Ухватиться в болотной жиже было не за что, кроме слеги, которую он рефлекторно выбросил перед собой. Но тонкий «бамбук» не помогал вылезти, лишь замедлял неотвратимое. Бесполезное и бесцельное барахтанье отнимало силы, волю и надежду на спасение. Безумно хотелось, чтобы всё происходящее оказалось ночным кошмаром, но драгоценные секунды уходили, а кошмар оставался явью. Оставалось только одно. Хорошо ещё, что рефлексы позволили не выпустить из рук резак, и спасибо создателю «антипова» за то, что тот и под водой работал.

Вот тогда-то он и окунулся в болото с головой. Очки не были герметичной маской, увы, и зажмуривание не сильно спасло глаза. Однако нырок не был напрасным — от пут он освободился и даже сумел вернуться на тропу. Что происходило с незащищённым лицом, он старался не думать, доставая флягу с водой. Пара таблеток из аптечки, и вода превратилась в вещество, нейтрализующее любую кислоту. Оставалось только надеяться, что он успел, и глазам не был нанесён непоправимый ущерб. Как бы то ни было, жжение после торопливого промывания прошло, но осталось ощущение, что в оба глаза попало по солидной горсти песка.

167