Рыжая птица удачи - Страница 190

190

— Внизу, в овражке. Лохи, как всегда. Пальбы много, толку не хватает. И где только таких безруких находят… Заканчивай быстрее, а я поехал. С тебя подтверждение, как всегда.

Ответа не последовало, и говорливый собеседник Строганова — привет, господин старший егерь, давно не виделись — тоже умолк, завёл скутер и рванул прочь — Кир только и успел порадоваться, что предусмотрительно убрал их машины в заросли.

Балу уже спускался за Дэном. До овражка, куда указывал уехавший, они дошли с Киром вместе.

Дэн легко спрыгнул вниз. Свет фонарика выхватил лежащую на земле фигуру. Мужчина. Тёмная одежда, лицо повернуто вниз, не разглядишь. Неестественно вывернутая рука. Кир отсюда мог сказать, что этот человек не просто лежит, потому что споткнулся — он ранен. И ранен тяжело. Что тут происходит, чёрт побери?

Вспышка излучателя заставила на секунду зажмуриться. Но то, что выстрел был сделан на полной мощности, тоже можно было сказать отсюда, не глядя на индикатор оружия.

Балу шёпотом выругался, и Кир был с ним согласен, для разнообразия даже не задумавшись о том, что ругаться лучше про себя, если они не хотят быть замеченными. А они не хотели.

Внизу Дэн спрятал излучатель в кобуру и достал более объёмный предмет. Дезинтегратор материи. Нормально… а что, если надо убрать тело — самый быстрый и безотказный способ.

Убрать тело. Строганов — их Дэн, викинг с гитарой, медлительный добродушный Дэн — чистильщик.

Это озарение пришло в тот самый миг, когда новая вспышка полыхнула в овраге, распыляя убитого в прах. Кир ещё пытался осознать то, что понял только что, а Строганов методично собрал в небольшой контейнер то, что осталось от невезучего туриста, и так же легко, как спрыгивал вниз, выскочил из оврага. Он прошёл совсем рядом, чуть не задев Кира рукавом куртки. Ровно зашумел мотор, и через полминуты они остались вдвоём, а вокруг стояла тишина, прерываемая только звуками ночных джунглей. Эти звуки напомнили, что пора бы выбираться — встреча с местными зверями не входила в их планы. Кир повернулся к Балу, чтобы озвучить эту мысль, но осёкся.

Тот сидел на земле, ошалело покачивая головой. Вот чёрт.

Кир положил руку на его плечо, и только тогда Балу заговорил:

— Как же это, Кир, а? — он вскинул голову. — Кир… Они же Фрэнка…

Да. Они же Фрэнка. И Пашку.

На самом деле Балу понимал сейчас всё так чётко и ясно, как будто читал это в книге. Но понимать отчаянно не хотел. Кир тоже. Однако выводы были слишком очевидны, мозаика складывалась знатная.

Однако чудные дела творятся. Сафари не простое, а золотое — зверушки-люди, охотники-люди, чистильщики-люди… И зверушки до финиша не доходят. Не зря бравые ребята с дезинтеграторами ходят. Значит, Феникс подписался на такое сафари. И Фрэнк.

— Кир.

Балу смотрел куда-то в сторону абсолютно пустым взглядом.

— Думаешь… он Фрэнка добил? — он развернулся. — Если охотник его не убил, его добил чистильщик. Думаешь, это был он?

Кир опустил голову. Какая теперь разница!

— Пашку не смог бы… Да и Фрэнка не смог бы.

Сам Кир не поручился бы, что отличит Балу от его брата даже в обычной обстановке и зная, что они близнецы. А Дэн и вовсе о Фрэнке знал только то, что у Балу был брат. Он не смог бы убить ни Феникса, ни Балу, нет, не Дэн. Но кто-то другой наверняка смог, потому что Феникс ушёл бы от Охотника, от любого. Но раз здесь играют так нечестно… Кто играет? Господин Ревнёв, кто же ещё. Такие дела без ведома хозяина провернуть трудно. Вот сволочь! Уже по дороге к дому, глядя в согнутую спину Балу, Кир вдруг подумал, что сейчас ему лучше не встречать Ревнёва, а то конспирация слетит к чертям собачьим.

Внезапно вспыхнула ещё одна мысль, пожалуй, самая яркая из всего фейерверка за этот вечер. Ника! Как же ей сказать про такое?! Она же не знает, наверняка не знает.

Она ничего не знает.

* * *

В «Нэсте» было шумно, слышались удары шаров о бортики бильярдного стола. В воздухе, клубившимся сигаретным дымом, можно было подвесить если не топор, то небольшой охотничий нож точно.

Еще одна рюмка. Не падает. Третий этаж пошёл. Чем не карточный домик?

Дмитрий сидел на своём привычном месте в небольшом баре, у стойки. В последнее время он стал здесь завсегдатаем. Бар располагался недалеко от его квартиры, и эти посиделки после работы были очень удобны.

На барной стойке перед Дмитрием стройными — ну, почти стройными — рядами возвышалась небольшая баррикада рюмок из-под текилы, наглядная иллюстрация к количеству выпитого за сегодняшний вечер. Он старался построить нечто типа Великой Китайской стены, только вот строительного материала явно не хватало, а использование пивных банок из батареи справа он считал неспортивным. Он хлопнул ладонью по столу, бармен оказался рядом в мгновение ока, уже с новой рюмкой и вскрытой банкой пива.

Идти Дмитрию никуда не хотелось. Время детское, завтра — выходной, спешить некуда. Дома пусто, грязно и жутко. Пусто потому, что его никто не ждёт. Грязно потому, что он никого не ждёт. Даже самого себя. И жутко — потому что по квартире витали призраки. И самый большой и увесистый принадлежал его собственному идиотизму. Он доверился человеку, про которого сам же кричал раньше, что ему нельзя верить. Он доверился Хану, но не доверился Пашке. Единственный раз в жизни. И погубил этим и его, и себя. И ведь он не просто допустил, чтобы Пашка погиб. Он сам сделал этот выстрел. А потом, когда он этим заодно сделал несчастной одну из лучших девушек на свете — да, он так считал, потому что не мог Феникс полюбить другую! — он умудрился ещё и обидеть её так, что теперь самому больно, стыдно и хочется набить себе морду. А не получается. Потому что жалость к себе сильнее всего остального.

190