Рыжая птица удачи - Страница 242

242

— Я передам запись нашего разговора в штаб. Это всё очень важно. Володя, вышли мне всё, что нашёл.

— Да, конечно, — кивнул Аристов.

— Хорошо. Мы уже взялись за это дело всерьёз, Андрей Викторович, — тут Фойзе снова перевёл взгляд на Павла. — Феникс, я очень рад тебя видеть. Надеюсь, мы скоро сможем встретиться лично.

— Я тоже, — отозвался он.

Когда связь прервалась, и они втроём вышли из кабинета, Дмитрий вдруг усмехнулся.

— Пашка, я не удивлюсь, если он предложит тебе вернуться.

— Кому я там теперь нужен? — возразил Павел и почувствовал, как Ника взяла его руку в свою, взволнованно сжала пальцы.

— Недооцениваешь ты себя, птичка, — покачал головой Дмитрий. — Ты им всегда будешь нужен.

Он встретился с Павлом взглядом, кивнул. Потом молча развернулся и быстро пошёл в сторону гостевого крыла.

Павел и Ника смотрели, как он идёт по коридору.

— Я думаю, он прав, — нарушила молчание Ника. — Я видела, как он смотрит на тебя. Ты ему нужен.

— Не надо об этом, — попросил Павел.

Это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

Ника вздохнула. Она выпустила его руку и, не оборачиваясь, направилась к своей комнате.

Павел не двигался с места. Нужно было догнать её и сказать, что без её согласия ничего не будет, он не поедет никуда. Даже если Фойзе и предложит вернуться. Потому что она важнее всего. Важнее даже того, что казалось таким значимым всего пару месяцев назад. Но она ведь знает это, правда?

Вечером он ждал её на балконе, прикуривая одну сигарету за другой. Ника всегда приходила после девяти — пожелав спокойной ночи отцу. Сейчас на часах уже двадцать минут десятого, а она всё не шла. Конечно, им необходимо побыть вдвоём, Ревнёву нужна её поддержка. Она задержалась у него, и это нормально, — успокаивал себя Павел.

Ему очень не хотелось думать, что она может вовсе не прийти.

Очередной окурок полетел в пепельницу у перил.

— Опять дымишь, как паровоз? — услышал он за спиной слегка сердитый голос и не успел развернуться, как был захвачен в тёплые объятия. Ника прижалась к его спине и вдруг тихо сказала:

— Я доучусь и попробую устроиться к вам врачом. Я хочу быть рядом с тобой.

Павел всё-таки развернулся, сам обхватил её обеими руками, зарылся лицом в русые волосы. Она представить себе не могла, какой музыкой звучали эти слова для него. Пусть даже Фойзе ничего не предложит. Или пусть предложит, и он откажется. Главное — она понимает. Она будет с ним всегда и везде, даже если мир рухнет.

Но мир не собирался рушиться. Он как раз рождался заново.

* * *

Еще в космопорте Хана насторожила тщательность, с которой проверяли и его самого и его документы. А когда он обратил внимание на отлетающих, так ему вообще вспомнился «кактусятник» Фрога с его дотошным фейсконтролем. Рвение служащих особенно бросалось в глаза потому, что отлетающих было на порядок меньше, чем обычно. Собственно, всё остальное проходило как всегда, но Хан задумался.

Он попытался связаться с Боссом сразу после прилёта, но ответил тот только к вечеру. Хан успел прокурить насквозь и коттедж, и себя, хотя курил раньше только за компанию да для понту. Он не мог спрашивать о случившемся егерей — просто потому, что кроме Реньера никого не знал лично. С другими вербовщиками он не поддерживал связь. Оставались только Карина или Лерой. Лерой не просто не отвечал — его номер, по заверениям автоответчика, не существовал. И Каринин тоже. Местный номер Босса не отвечал.

Сработала дальняя связь. Босс был резок.

— «Диана» финишировала. Думаю, за это мы должны благодарить тебя.

Неужели…

— Порученное тебе дело провалено.

Ну уж нет.

— Босс, на участке оказался егерь, друг Жертвы, но я узнал об этом слишком поздно. Я прилетел убрать его!

Молчание на том конце начало напрягать.

— Не высовывайся. Ничего не предпринимай. Никому не звони. Я сам тебя найду.

Связь оборвалась.

«Диана» финишировала. Он понял. Конечно, официальным расследованием тут и не пахнет, но Ревнёв что-то знает. Возможно, все. Возможно, они не знают имен. Ясно совершенно точно — они не знают Босса и Хана. А проверки в космопорте и уменьшившееся количество туристов значат только то, что они что-то раскапывают. Босс рассказывал об этих лже-учёных. Да, с них всё и началось, скорее всего.

Он пожалел, что лично с этими учёными не пересёкся. Он смог бы понять больше Босса.

Ладно, что теперь? Сидеть и не вылезать? Ему не хотелось верить в то, что всё кончено, и придётся сначала убегать, потом скрываться, потом искать новое место. Конечно, работа на Босса сделала своё дело, и пару-тройку лет он сможет прожить безбедно. Хан в очередной раз похвалил сам себя за то, что в своё время перевёл все сбережения в отцовский банк со счёта в «Артемиде». Не факт, что он смог бы сейчас пользоваться этими деньгами. Наверняка все счета компании и её служащих уже блокированы Ревнёвым. Чёрт, как же узнать, что случилось? Неизвестность хуже всего. Хотя морально Хан был готов к такому исходу. И на Солнце есть пятна, и Босс не всесилен.

В Солнечном, в отличие от Алмазного, вообще некуда было податься. Да и не рекомендовали. Однако неизвестность и невозможность прояснить ситуацию убивали. Беглый просмотр новостей, как местных, так и общих от Содружества ничего не дал. На самом деле Хан был уже почти уверен, что это сам Ревнёв, не сообщая никуда, силами своих людей пытается что-то выяснить.

Он попытался понять, следуя обыкновенной логике, откуда дует ветер и в чём они прокололись. Всё было отлажено, продумано. Как на сафари вышли эти горе-учёные, он не мог понять. Но вполне допускал, что они и правда искали пропавшего друга. Допустим, тот наследил. Ладно. Но Босс сказал, что они ничего не раскопали, им подсунули грамотно составленную легенду… Тогда как? Феникс? Возможно, если он был готов сдать подстрелившего его Язву. Но это вряд ли, даже если он Язве тот выстрел и не простил.

242