Рыжая птица удачи - Страница 267

267

На случай неисправности центрального управления доками, в каждой шлюзовой камере предусмотрено ручное управление. Зная особый код доступа, можно было перейти на ручное в любое время, не дожидаясь сигнала о неисправностях. Естественно, Орест Кледнер, хозяин «Роксаны», знал этот код. Оставалось только сообразить, как снимается защитная крышка, на панели управления. Пришлось немного напрячься, потому что он никогда раньше не имел дела с ручным управлением, знал всё только в теории. Так, крышка снята. Он добрался до самой панели, набрал нужную комбинацию цифр. Загорелся зелёный огонёк. Отлично. Теперь можно спокойно запустить программу открытия дока. Предлагает выбор параметров… Ну, предположим… Он задумался, прикидывая, сколько времени ему понадобится, чтобы спокойно задраить «сокол» и подготовить двигатели. Так, пусть будет третий режим. Он нажал кнопку, и внутренний люк шлюза с шелестом закрылся. Всё, через десять минут начнется обратный отсчёт.

Ника почти пришла в себя ещё по дороге в доки. Ей нужно было, чтобы Орест поверил, что она еле двигается, и оставил бы её одну. Когда фиксатор мягко вдавил её в кресло, и она услышала, что Орест спрыгнул вниз, открыла глаза. Осмотрелась, поняла, что он действительно снаружи, осторожно подняла фиксатор, встала на ноги. Что делать дальше, было пока неясно, но у неё появился шанс. Она тихонько подошла к люку, выглянула наружу. Орест возился у стены с панелью управления. Внутренний люк шлюза пока открыт.

Не позволяя себе задуматься, она соскользнула вниз, на холодный пластиковый пол. Стараясь ступать бесшумно — какое счастье, что она без обуви, та осталась в каюте, когда Орест спешил вырваться — девушка бросилась к люку. Если она успеет, то люк закроется, и когда Орест заметит её исчезновение, будет поздно.

Ника чуть не вскрикнула, когда сильные руки обхватили её за плечи, едва она выскочила в коридор доков перед шлюзовой камерой. Крикнуть ей не позволила ладонь, плотно, но бережно, почти нежно, зажавшая рот.

Она забилась в этих руках, и вдруг ей позволили вывернуться, а ладонь на лице мгновенно сменили жадные губы. Ещё не осознав, что происходит, она замерла, а тело уже отвечало этим рукам, губам, этому родному дыханию. Господи, он нашёл ее…

Прервать поцелуй было сложно, но необходимо. Она почувствовала, как отвердели его губы, когда пальцы нашли на её руках тяжёлые браслеты. Он отстранился, знаком призывая к молчанию, и склонился над её запястьями. Несколько ловких движений, и золотистые оковы распались на половинки, он едва успел их подхватить, чтобы избежать шума. Вместе с браслетами вспомнился и тот, кто надел их на неё. Ника взглянула на Павла. Тот, кажется, думал о том же самом. Лицо его стало словно каменным, это было уже лицо Феникса, который находился на работе. Девушка отступила в сторону, повинуясь его жесту — «оставайся здесь». Он шагнул к шлюзовой камере, и тут же, словно только его и дожидался, люк закрылся.

Ника замерла. Она ещё не очень понимала, хорошо или нет то, что он не успел войти внутрь, но по лицу Феникса было ясно, что закрытый люк его не остановит.

— Идём, — бросил он и первым стремительно направился в сторону рубки.

Он почти бежал, так что Ника сразу начала отставать, и тогда он останавливался, дожидался её и снова уходил вперёд. Она видела, что он боится оставлять её одну в этих коридорах, но нечто более сильное подгоняет его вперёд, не позволяя передвигаться даже чуть-чуть медленнее. Ника хотела сказать — иди, не жди меня! — но один его взгляд заставил её промолчать. Феникс будет делать всё так, как делает, и сейчас лучше не вмешиваться вообще ни во что.

За очередным поворотом послышался шум и взбудораженные голоса.

— Стой здесь.

Ника молча прижалась к стене и проводила его взглядом. Ей оставалось только ждать, надеясь, что её Феникс справится со всем, что встретится ему на пути.

* * *

Спектакль, разыгрывающийся за стенами ангара катеров, несомненно, был интересным. С некоторой долей вероятности можно было представить и мизансцены, и реплики персонажей, и развитие сюжета. Правда, кое в чём были и сомнения. В частности, при всех своих способностях Хан не мог вывести логически, чем всё закончится. Дело было не в том, что он плохо знал людей, участвующих в спектакле, или не мог предсказать их поведение в той или иной ситуации. Дело было как раз в том, что он знал их слишком хорошо и единственное, чего он не знал — кому из них сейчас повезёт. Потому что только удача была непредсказуема в такой патовой ситуации. Если бы здесь вдруг включился тотализатор, Хан предпочёл бы не рисковать деньгами и ставок не делал бы вовсе.

Этим спектакль и был интересен, однако в зрительном зале Хана не было.

Он по-прежнему сидел в «соколе», надёжно обездвиженный клейкой лентой и фиксаторами пассажирского сиденья, с заткнутым ртом, без шансов освободиться. Скорее всего, результат битвы титанов он узнает только по тому, придёт за ним спецназ, чтобы сдать полиции, или человек Кледнера, чтобы пристрелить за предательство. Оба варианта Хану не нравились, но даже между ними выбирать сам он не мог. Оставалось только ждать.

Думать о своей незавидной участи ему было противно, о событиях на борту гадать надоело. Хан пытался воссоздать общую картину в шлюзовой камере по интерьеру в поле видимости за стеклом и по коротким воспоминаниям об увиденном до того, как его зафиксировали. В широкое лобовое стекло катера он мог видеть только небольшой участок шлюза с парой челноков «Роксаны», закрепленных на своих стартовых платформах. По предварительным подсчётам получалось, что кроме «сокола» с Ханом на борту здесь находится три или четыре «родных» катера. Зная Кледнера и его вымуштрованных людей, можно предположить, что все катера в полной готовности…

267