Рыжая птица удачи - Страница 72

Фойзе дал сигнал к началу. В зале и без того стояла тишина, но когда он начал прощальную речь, казалось, все даже дышать перестали. А он говорил, но мысли его всё время возвращались к тому же. «Вызовете Лазарева». Вот оно. Всё, Паша, это начало конца. И я сейчас ничего больше не могу сделать. Как же всё нелепо!

Этот марш звучал тут последний раз четыре года назад. Знакомые звуки бьют по натянутым нервам. В зал вносят погребальные капсулы — так принято, чтобы их несли на руках. Традиции… бойцы замирают, отдавая честь, замирает и Феникс. О чём ты сейчас думаешь, что скрывается за твоим застывшим взглядом?

…Кельт идёт впереди, поддерживая левым плечом первую капсулу. Там лежит Джин. Ребята вместе с гражданки, учились ещё вместе. Это сильнее, чем у них с Индиго, наверное. Всю жизнь вместе. И теперь он остался, а Джин погиб. Во время выполнения твоего задания, на операции, которой руководил ты. Неважно, что Дэн… да что Дэн! Ты, ты должен был всё просчитать, всё спланировать, должен был решить вопрос со связью, должен был предвидеть. Где-то ты ошибся, и никто, кроме тебя, в этом не виноват. Чёрт, как же теперь с Кельтом…

Феникс на секунду представил себя на его месте, ощутил плечом тяжесть ледяной капсулы. Димка. Я бы не выжил.

Нет, этого он никогда не простит себе. И отвечать будет сам. Фойзе что-то говорил об ответственности командования, о том, что он там что-то сам не обеспечил, что он тоже виноват. Нет. Это была его, Феникса, операция. Это было его задание, и это был его промах. Он не может быть больше вожаком стаи.

Капсулы встали на ленту транспортёра, который вынесет их в открытый космос. Через несколько минут они выплывут в шлюз и оттуда ребята уйдут в свой последний полёт в вечность. Потом сработает механизм самоуничтожения, и их развеет в атомную пыль.

Кельт стоит с точно таким же чёрным лицом, с каким четыре года назад на этом самом месте стоял Бут, и неотрывно смотрит на непроницаемую матовую поверхность капсул. Губы шевелятся… Заканчивать надо. Сколько можно мучить ребят.

Фойзе негромко произнёс:

— Господин генерал, если вы хотите что-то сказать, сейчас самое время.

Литный шагнул вперёд и звучно, с торжественным пафосом в голосе, неприятно резанувшим слух, начал:

— Солдаты! Вы пали, как герои, отдав свои жизни ради того, чтобы жили другие. Вы пожертвовали собой ради беззащитных людей и ваших товарищей, которые не все оказались достойны этой жертвы.

Фойзе внутренне скривился, оставаясь бесстрастным снаружи. Зачем было это говорить сейчас, здесь? Не место, не время… Ребята тоже раздражаются. Непонимающие, сердитые взгляды. Индиго вспыхнул с новой силой. Феникс, наоборот, белый, как стены в зале. Ти-Рекс смотрит на Литного в упор и глаза у него полны такого ледяного презрения, что Фойзе становится неуютно. А генерал ни на кого не обращает внимания, ему бы поскорее отделаться от ненужной ему речи.

— …Вы с честью исполнили свой долг перед людьми и государством. Покойтесь с миром!

Литный сделал шаг назад и кивнул Фойзе. Подполковник подал знак оператору, и лента транспортёра медленно поползла к открывающемуся люку шлюзовой камеры. Следом за уплывающими гробами дёрнулся Кельт, кто-то из ребят удержал его за плечо.

…Все. Уходят. Больше никогда не засмеется Тошка, больше никогда Серёга не хлопнет по плечу, никогда больше не будет надёжного друга рядом во время драки. Что я теперь без вас? Пустота. Глупо хвататься за удаляющуюся капсулу, не баба обморочная. Но как же я теперь — один? Эх, Тошка, зачем ты за мной пошёл в эту грёбаную армию? Это ведь моё решение было, а ты, как всегда, «за компанию». Ты и без компании — не бывает. Без моей компании. А теперь ты с Серёгой там, а я тут. Один. Кругом столько ребят, все сочувствуют, все смотрят, все рядом, а я один, потому что вас нет.

И он смотрит. Эх, командир… Я же помню, как ты нас гонял, как мы с тобой вместе всему учились, как мы тебе верили, как мы тебя любили, как мы за тобой пошли, когда ты позвал нас сюда. Как ты и тут всех заставил в себя верить, идти за тобой, как Серёгу к жизни вернул. Неправда, это не только мы с Джином, это ещё и ты был, ты вернул ему желание жить и работать дальше. Как спустя полгода после нашего прибытия на «Киплинг» он сказал тебе «Мы за тобой хоть в огонь, хоть в воду!», и как все тогда подхватили — «Феникс, Феникс!». «Волки» единодушны в своей любви и преданности, командир. И Бут был тоже со всеми, и мы с Джином.

А теперь они погибли потому, что ты ошибся. А у всех на уме одно — не отдадим Феникса. Неужели Хан прав? Да ладно, Серёга с Тошкой думали бы так же. Мёртвых не вернёшь, а живые на то и живые, чтобы иногда ошибаться…

Люк медленно закрылся.

…Хорошо, что всё заканчивается. Эти спектакли с прощаниями не по мне. Кому надо, тот уже простился. А так — торжественные речи, трагичные лица, трёпка нервов и трата времени. Пафос. Ненавижу.

Что, капитан, плохо? А я предупреждал. Ты махнул на мои советы рукой. Счёл, что умнее всех. Ну вот, видишь? Стоит, мнется, глаза виноватые — но ведь ни одного движения не сделал. А, Феникс? Не я ли тебя в самом начале предупреждал, что Дэн никогда на себя ответственность не возьмет? Ему главное — свою задницу спасти, а что будет с тобой — неважно, ну, погрызёт его совесть, погрызёт и успокоится.

Язва мечется. Нервы, эмоции, темперамент. Что, боишься один остаться?

И всё же… Чёрт. Я не думал, что дойдёт до трибунала. Не этого хотелось, конечно. Но раз так вышло — значит, судьба. И мне проще. Я для себя всё решил. Хватит. Финальный аккорд был знатный.